Где-то там, на краю света, есть мифическая страна, до которой лететь столько, что по пути можно успеть пересмотреть всю свою жизнь, съесть семь пластиковых обедов и начать догадываться, что это будет не просто отпуск.

Австралия — как премиум-клуб с фейс-контролем: далековато, дорого, непросто. Но зато, как говорят в рекламах турагентств, «абсолютно уникальна». Она манит своей недоступностью, будто говорит: «Хочешь увидеть настоящее? Пройди проверку».

И туристы проходят. Они копят, готовятся, надевают розовые очки и прилетают с одним-единственным желанием: увидеть чудеса. Большой Барьерный риф. Улуру. Те самые Двенадцать апостолов. Фото, которые собирают сотни лайков, и воспоминания, которыми приятно хвастаться.

Но они ещё не знают, что самое интересное начнётся сразу после того, как закончится реклама.

У природы свои планы

Австралия не создана для комфортного существования. Это не уголок, а угол. Мир, где климат, фауна и география как будто собрались на секретный совет и решили: «А давайте сделаем условия максимально странными, но в пределах нормы».

Сначала кажется, что вас просто пугают историями. Как, например, про немецкого туриста, который с уверенностью сказал: «Да нет тут никаких крокодилов», — и после этого в регионе появились двуязычные таблички с предупреждением. Не для красоты, а по необходимости.

Или, скажем, сухопутная регата в Алис-Спрингс — где местные бегают с лодками по высохшему руслу реки. Регата отменяется только в одном случае: если внезапно в реке появляется вода. Такое было — в 1993 году. Тогда вся Австралия почувствовала себя слегка сбитой с толку.

Здесь всё живое — с характером

В Австралии к дикой природе не принято относиться с умилением. Тут скорее уважение на грани осторожности.

Кенгуру, например, не просто милые пушистики. Это упругие, абсолютно непредсказуемые существа, которые регулярно выходят на шоссе погреться на асфальте.

Именно они стали причиной появления «кенгурятников» — массивных решёток на машинах, которые спасают не только кузов, но и жизнь водителя. Потому что автопоезд длиной 52 метра не может остановиться мгновенно. А кенгуру не в курсе правил дорожного движения.

Пауки? Некоторые из них в размахе — с ладонь. Любят тепло и тень. Ваша обувь — идеально. Капот машины? Подойдёт. Сушится бельё — тоже отличное место. В Австралии не принято просто снимать одежду с верёвки. Её предварительно вытряхивают. С душой.

Змеи? Да, есть. В списке двадцати самых ядовитых змей мира — шестнадцать живут здесь. Если не все. Шанс встретиться с одной из них выше в кустах, в траве, под сараем, рядом с дровами или там, где вам казалось, что безопасно. Поэтому уборку в гараже рекомендуют делать медленно. Чтобы змея успела уйти.

Жарко, мокро, опять жарко. Повторить

Год в Австралии — это не четыре сезона, а три режима:

Льёт.

Сушит.

И снова льёт.

Форма континента — как блюдце. Вода не уходит к океану, а течёт в центр. И всё бы ничего, но когда выпадает норма осадков, пустыня превращается в озеро. С глубиной в полметра. До горизонта. Местами можно ехать на джипе 30 километров по воде и это не будет новостью. Просто нормальное утро.

А потом — пересушенный сезон. Если бы Австралия была компьютером, то это момент, когда начинает дымиться видеокарта. Чтобы не допустить катастроф, в ход идёт огонь. Лес ликвидируют специально. Под контролем. Потому что если этого не сделать, при следующей грозе загорится всё сразу. Горение тут — способ сбросить накопившееся. Как системная перезагрузка.

Эвкалипт — главное дерево континента — адаптировался. Листья у него повёрнуты ребром к солнцу, чтобы не перегреваться. Кора отслаивается слоями, защищая внутренности от высоких температур.

А если всё-таки пламя достанет ствол — запускается аварийная программа: пробуждаются спящие почки, которые отращивают новое. Из пепла. Это не метафора, это ботаника.

Умная инфраструктура в условиях, где всё хочет сломаться

Провести кабель в пустыню? Слишком дорого. Протянуть электричество? Почти невозможно. Поэтому связь здесь передаётся через атмосферные лазеры, а интернет — по принципу «пакет с телефоном на дереве». Да, именно так ловится 4G в некоторых районах. Главное — верёвку покрепче.

Дома строят из того, что термиты не едят. Или с такой пропиткой, что они делают вид, будто не заметили. Когда-то австралийцы пытались строить всё из дерева — но термиты обрабатывали опоры за два сезона. Сейчас используют металл, камень, бетон. Всё, что живности не по вкусу.

Вода — на вес золота. Поэтому крыши здесь — это не архитектура, а устройство сбора влаги. Даже сортир может быть источником утренней росы. Насосы работают от солнца, пруд служит аккумулятором. В прямом смысле: не энергии, а воды. Если ночью не качает — ничего, накопим днём.

Гости, которых сюда не звали

Австралия — страна с жёсткой биобезопасностью. Случайные гости здесь могут нанести ущерб не хуже тайфуна.

Когда-то сюда завезли кроликов — чтобы было что поесть. Кролики подумали, что они в раю, и начали плодиться, как будто у них нет завтрашнего дня. Потом решили завезти лис — чтобы сдерживать кроликов. Но лисы решили, что птицы вкуснее. В итоге австралийцы остались и с кроликами, и с лисами, и без птиц.

Потом появилась жаба-агрессор. Привезли её, чтобы боролась с вредителями тростника. Она молчала лет десять. А потом поняла, что может идти куда угодно. И пошла. Заодно стала угрозой для всего, что её не распознаёт как токсичную.

Сейчас, чтобы пересечь границу Австралии, придётся ответить на вопрос: «Вы были на ферме последние три недели?». И если да — вам постирают штаны. Не обидят, просто постирают. От греха подальше.

Тогда зачем сюда вообще летят?

Потому что мир не заканчивается на пляже с кокосом. Австралия — это не отдых. Это ощущение, что вы оказались в другом измерении. Где всё настоящее. Где каждое утро — это проверка: умеете ли вы жить вне инструкций.

И всё-таки... Большой Барьерный риф:

Какаду. Пляжи, где кроме вас — только следы динго. Тут не вы смотрите на пейзаж, а он — на вас. С интересом. И с ожиданием, что вы не будете ныть, если паук залез в рюкзак.

Вопрос один:

А вы бы решились? Или вам всё-таки ближе отпуск с вайфаем и тапочками?

Когда смотришь на картины Валерия Блохина, кажется, будто реальность начала таять, оставляя за собой только эмоции, цвет и движение. Его живопись — это диалог на грани абстракции, где можно уловить очертания мира, но ощутить нечто большее — настроение, ритм, энергию. Блохин не просто пишет красками — он играет с восприятием, провоцирует чувство и оставляет зрителя наедине с собственными ассоциациями. Кто он — этот художник, чье полотно вибрирует между сном и явью?

Валерий Блохин родился в 1964 в г. Новороссийске.
В 1984 году закончил Краснодарское художественное училище.
С 1987 года — городские, краевые, республиканские, всесоюзные и международные выставки.
С 1990 года — в Союзе художников России.
C 1999 года – почетный член Академии Искусств Чехии им. Масарика, награжден золотой медалью этой же кадемии.
В 2006 году – награжден серебряной медалью Российской Академии Художеств.
С 2007 года – член Творческого союза художников России.

Валерий с детства занимался дзюдо и художеством. Когда первое стало мешать второму, выбрал второе. Бросил дзюдо в Новороссийске, поехав поступать в Краснодарское художественное училище, после того, как закончил местную художественную школу. В Краснодаре никого из знакомых не было. Мама привезла его в город, устроила в школу, сняла квартиру. Здесь уже он заканчивал восьмой класс, готовился поступать в художественное училище.

При этом, жил Валерий в городе сам, без родителей. Приходилось учиться образцово, чтобы не вызывали в школу родителей. А когда проводили в школе родительские собрания, то находил на улице соответствующих прохожих и уговаривал их сходить в школу. Особенно любил подбирать девушек, в качестве сестер. Находил в этом веселье.

Сам Валерий работать начал рано – около семнадцати лет. После армии уже стал работать серьезно. Но были свои проблемы. Частных заказчиков тогда не существовало. Сбыт картин через Художественные галереи шел только по факту пребывания в рядах Союза художников.

Ситуация стала меняться после 1987 года. В ту пору открылся в Краснодаре первый «Арбат» в скверике. Художники работали прямо на глазах у прохожих. Что-то даже стало продаваться. Но и здесь все шло не гладко. Власти «Арбат» переносили по городу из одного места в другое несколько раз. Это очень негативно повлияло на атмосферу в художественном «Арбате», многие художники ушли.

Восточные мотивы в творчестве Валерия Блохина появились в связи с выставочной деятельностью за рубежом. Началось все в 1990 году в Германии, а затем дошло дело и до Индии, Вьетнама, Шри-Ланки. Восток внес в творчество Валерия еще больше цвета, характерного фейерверка костюмов, орнаментов. От первой поездки было много впечатлений. Их группу там много водили, показывали обряды, различные праздники, показывали то, что иностранцам обычно не показывают. И все это под характерную мелодичную восточную музыку. А Валерий любит музыку.

Каждая последующая поездка привносила много новых впечатлений и даже потрясала. Новые эмоции были настолько сильны, что стали основной темой его творчества.

В живописи Валерий Блохин любит цвет. Но пришел к этому не сразу. После училища он был неплохим рисовальщиком. Однако тот уровень творчества был изучен другими вдоль и поперек. Возникла некоторая неопределенность и вопрос: куда идти дальше?

Знакомство с Алексеем Паршковым очень повлияло на молодого художника. Тот порекомендовал не жалеть свои работы и холсты, больше экспериментировать с цветом. И Валерий стал выливать краску на холст, учиться мыслить более абстрактно. А так как работа шла не от фигуры, а от цветового пятна, то и вскоре пришло понимание цвета. Сложилась его особая техника: сначала идут абстрактные пятна, и только потом дописывается реальность. До определенного момента Валерий не знает, что появится на холсте. Ранее он опирался, как и большая часть художников русской школы, на рисунок, карандашный набросок, который затем заполнялся цветом. А сейчас – сначала эмоции, и только затем – детали…

Как пример, Валерий приводит разглядывание стен, в которых имеются небольшие выпуклости, трещины, неровности. Из всего этого вырисовываются фигуры, лица. Это его метод в живописи – поиск в абстрактном реальных вещей.

Часто Валерий настраивается на творчество так – садится, включает музыку – чаще джаз и фольклор — и мысленно начинает путешествовать. Если получается, то приступает к работе. А если настроение не возникает, то за краски не берется. Ведь если без настроения браться за работу — ничего хорошего не выйдет.

Летняя гроза — это всегда немного волшебство. Тот самый момент, когда небо внезапно темнеет, ветер срывает листья с деревьев, а в воздухе будто закипает напряжение… Молнии рассекают тучи, и в грохоте грома слышится дыхание самой природы. Именно такие минуты вдохновляли поэтов на строки, полные силы, страха и красоты. Делимся подборкой стихов, в которых гремит, сверкает и пахнет грозой.

Летняя гроза

Синие, чистые дали
Между зеленых ветвей
Бело-молочными стали…
Ветер играет смелей.
Говор негромкого грома
Глухо рокочет вдали…
Все еще веет истома
От неостывшей земли.
Птицы кричали и смолкли;
С каждым мгновеньем темней.
В небо выходит не полк ли
Сумрачных, страшных теней.
Вновь громовые угрозы,
Молнии резкий зигзаг.
Неба тяжелые слезы
Клонят испуганный мак.
Ливень, и буря, и где-то
Солнца мелькнувшего луч…
Русское, буйное лето,
Месяцы зноя и туч!

1911 г.
Валерий Брюсов

Как весел грохот летних бурь…

Как весел грохот летних бурь,
Когда, взметая прах летучий,
Гроза, нахлынувшая тучей,
Смутит небесную лазурь
И опрометчиво-безумно
Вдруг на дубраву набежит,
И вся дубрава задрожит
Широколиственно и шумно!..
Как под незримою пятой,
Лесные гнутся исполины;
Тревожно ропщут их вершины,
Как совещаясь меж собой, –
И сквозь внезапную тревогу
Немолчно слышен птичий свист,
И кой-где первый желтый лист,
Крутясь, слетает на дорогу…

1851 г.
Федор Тютчев

Пахнет ладаном воздух. Дождь был и прошел…

Пахнет ладаном воздух. Дождь был и прошел.
Из зияющих пастей домов —
Громовыми руладами рвется рояль,
Разрывая июньскую ночь.
Героическим громом бетховенских бурь
Город мстит…

1918 г.
Марина Цветаева

Дождливое лето

Ни тучки нет на небосклоне,
Но крик петуший — бури весть,
И в дальном колокольном звоне
Как будто слезы неба есть.
Покрыты слегшими травами,
Не зыблют колоса поля,
И, пресыщенная дождями,
Не верит солнышку земля.
Под кровлей влажной и раскрытой
Печально праздное житье.
Серпа с косой, давно отбитой,
В углу тускнеет лезвие.

1850 г.
Афанасий Фет

В гелиотроповом свете молний летучих...

В гелиотроповом свете молний летучих
В небесах раскрывались дымные тучи,
На косогоре далёком — призрак дубравы,
В мокром лугу перед домом — белые травы.

Молнии мраком топило, с грохотом грома
Ливень свергался на крышу полночного дома —
И металлически страшно, в дикой печали,
Гуси из мрака кричали.

30 августа 1922
Иван Бунин

Возвращение с работы

Вокруг села бродили грозы,
И часто, полные тоски,
Удары молнии сквозь слёзы
Ломали небо на куски.

Хлестало, словно из баклаги,
И над собранием берёз
Пир электричества и влаги
Сливался в яростный хаос.

А мы шагали по дороге
Среди кустарников и трав,
Как древнегреческие боги,
Трезубцы в облако подняв.

1954
Николай Заболоцкий

Июльская гроза

Так приближается удар
За сладким, из-за ширмы лени,
Во всеоружьи мутных чар
Довольства и оцепененья.

Стоит на мёртвой точке час
Не оттого ль, что он намечен,
Что желчь моя не разлилась,
Что у меня на месте печень?

Не отсыхает ли язык
У лип, не липнут листья к нёбу ль
В часы, как в лагере грозы
Полнеба топчется поодаль?

И слышно: гам ученья там,
Глухой, лиловый, отдалённый.
И жарко белым облакам
Грудиться, строясь в батальоны.

Весь лагерь мрака на виду.
И, мрак глазами пожирая,
В чаду стоят плетни. В чаду —
Телеги, кадки и сараи.

Как плат белы, забыли грызть
Подсолнухи, забыли сплюнуть,
Их всех поработила высь,
На них дохнувшая, как юность.

______________
Гроза в воротах! на дворе!
Преображаясь и дурея,
Во тьме, в раскатах, в серебре,
Она бежит по галерее.

По лестнице. И на крыльцо.
Ступень, ступень, ступень. — Повязку!
У всех пяти зеркал лицо
Грозы, с себя сорвавшей маску.

1914
Борис Пастернак

Аэрофотосъемка дает возможность посмотреть на привычные объекты совершенно по-новому. С высоты птичьего полета перед нами открывается совсем другой мир, полный ярких красок и удивительной симметрии. Братья Эндрюс подметили эту особенность, когда впервые запустили дрон, и с тех пор не расстаются со своим маленьким и быстрым помощником. Мастера аэрофотосъемки создают потрясающие кадры, снятые с высоты птичьего полета.

Смотрите дальше лучшие работы творческого дуэта братьев Эндрюс.

Братья Джей Пи и Майк Эндрюс (JP and Mike Andrews) были потрясены, когда впервые запустили дрон в воздух. Эти полеты открыли им целый мир, спрятанный в небесах. Перспектива на земную поверхность, которая открывается с высоты птичьего полета, дала возможность увидеть захватывающую красоту. Вдохновленные тем, что они увидели, братья решили путешествовать по миру и показывать всем, каким необыкновенным и прекрасным выглядит наш мир сверху. Так появился проект Abstract Aerial Art.

Их аэрофотосъемка характеризуется умными композициями, которые создаются путем интенсивного поиска лучшей перспективы. Часто братья Эндрюс используют Google Earth и другие приложения, чтобы виртуально спроектировать кадры еще до прибытия на место. Фотографов часто спрашивают о достоверности их фотографий, настолько нереальными они кажутся на первый взгляд. Мастера говорят, что почти не обрабатывают снимки в фоторедакторе, за исключением корректировки светотени.

Братья Эндрюс демонстрируют зрителю, что наша планета до сих пор полна открытий. С высоты птичьего полета можно бесконечно узнавать новое о земле и ее жителях. Привычные объекты смотрятся по-особенному, соединяясь в причудливые композиции, которые видны только с небес. Симметрия, цвет и гармония наполняют нашу планету, стоит лишь посмотреть на нее с заоблачной перспективы под углом творческого взгляда.

Когда смотришь на картины Роберта Бейтмена, кажется, что вот-вот услышишь шорох травы под лапами хищника, плеск воды от крыльев утки или треск льда под медвежьей тушей. Этот канадский художник-анималист — не просто мастер реализма, он настоящий летописец дикой природы. Его работы — это не просто изображения животных, а глубокие истории о выживании, гармонии и исчезающей красоте мира, который мы часто не замечаем. В его картинах столько силы, точности и уважения к природе, что они кажутся по-настоящему живыми.

Robert Bateman — канадский художник-анималист. Он родился в городе Торонто в 1930 году. О своем детстве Robert рассказывает, что он всегда был художником и одновременно натуралистом, потому как все дети любят и природу, и искусство. Но дети взрослеют и когда им исполняется 12-13 лет, то начинают интересоваться «взрослыми» вещами.

А Robert Bateman не достиг своей стадии «взрослого» человека, так как серьезно увлекаться изобразительным искусством и изучением природы именно в 12 лет… Именно тогда Robert нарисовал свой первый рисунок и начал ежедневно рисовать разных птиц, по приходу из школы. Он тогда рисовал в реалистической манере, используя маленькую кисть. Но через несколько лет , испытав влияние друзей, он стал писать в более свободном стиле, уже большой кистью и более ярко.

А Robert Bateman не достиг своей стадии «взрослого» человека, так как серьезно увлекаться изобразительным искусством и изучением природы именно в 12 лет… Именно тогда Robert нарисовал свой первый рисунок и начал ежедневно рисовать разных птиц, по приходу из школы. Он тогда рисовал в реалистической манере, используя маленькую кисть. Но через несколько лет , испытав влияние друзей, он стал писать в более свободном стиле, уже большой кистью и более ярко.

В 1950 году Robert закончил Академический институт в Форест Хилл. Четыре года спустя с отличием окончил по географии Торонтский университет, получил степень бакалавра искусств. Далее Robert взялся за преподавательскую и просветительскую деятельность, при этом не забывал о творчестве. За относительно короткое время пережил увлечение импрессионизмом и постимпрессионизмом в манере Ван Гога. Затем последовал его период кубизма и импрессионистской абстракции. Но на всех этих этапах его продолжала вдохновлять природа, и поскольку он был по своей сути натуралистом, в нем всегда жило стремление к отображению природы с максимальной точностью.

В 32 года Robert Bateman посетил персональную выставку Эндрю Уайета, известнейшего американского художника-реалиста. Эндрю был мастером детализации, при доведении картин всегда пользовался маленькой кистью. Бейтмэн вспоминал, что тогда пришел к выводу, что в этом единственный путь для художника-натуралиста. После осознания этой идеи, он почувствовал себя раскрепощенным.

Так Роберт Бейтмэн обрел свой индивидуальный путь в искусстве, и верен ему до сего дня. Он не ощущает необходимости менять стиль, ведь тот животный мир, которому посвящены его многие картины, он сам по себе бесконечно разнообразен. В нем можно находить бескрайнее вдохновение, неиссякаемый источник новых идей.

На сегодня Robert Bateman является самым признанным и известным художником живой природы. Список его выставок очень длинный. Он продолжает читать свои лекции по искусствам и охране природы, и заслуги Роберта в это деле отмечены высокими государственными наградами. В университете Роял Роудс (Канада) открыт Образовательный центр Роберта Бейтмэна – т.н. «экодом», который идеально вписывается в окружающую среду и не нарушает ее естественного состояния.

У разных народов мира есть свои уникальные технологии, позволяющие создавать удивительные вещи, отражающие географические и культурные особенности местности. Зачастую подобные ремесла, существовавшие на протяжении многих поколений, процветают и сейчас, — и отнюдь не только для того, чтобы мастерить сувениры на потребу туристам. Эти изделия охотно покупают и местные жители.

Той вакайро маори, Новая Зеландия

Народ маори заселил острова Новой Зеландии, по оценкам ученых, в XIII веке. Металлургию маори не освоили, поэтому им приходилось обходиться древесиной, камнем и костью. В работе с этими материалами маорийские мастера достигли совершенства.

После появления в Новой Зеландии европейцев древнее ремесло вакайро пришло в упадок, ведь маори начали массово покупать европейские вещи. Но на волне борьбы за независимость вернулся и интерес к национальным традициям.

Возрождению вакайро в свое время поспособствовал местный политик Апирана Нгата, этнический маори, основавший в 1926 году в городе Роторуа Институт искусств и ремесел маори. Сейчас вакайро процветает: продукцию резчиков скупают не только туристы, но и сами маори, с удовольствием украшающие свой быт резными предметами интерьера. Раз в два года проводится «Рынок произведений искусства маори» (Māori Art Market), в ходе которого ремесленники распродают свою продукцию.

Молас куна, Центральная и Южная Америка

Молас — это ткань ручной работы, создаваемая методом аппликации мастерицами народа куна (гуна) в Панаме и Колумбии. Из этой ткани делают национальные костюмы, которые куна носят в обыденной жизни. Когда-то женщины куна наносили похожие узоры прямо на свое тело. Но после появления в этих краях испанцев аборигены начали покупать у них хлопчатобумажную ткань европейского производства и переносить на нее свои национальные узоры.

Создание молас требует многих часов кропотливой работы. Качество и, соответственно, стоимость оцениваются по числу соединенных вместе слоев разноцветных тканей (от двух до четырех и больше), тонкости шва и сложности рисунка. Чаще всего куна используют геометрические узоры, похожие на свои татуировки.

Также в ходу узоры с изображением животных, птиц и цветов. В последнее время стали появляться и мотивы, позаимствованные из современной поп-культуры. Причем подобные ткани куна делают в первую очередь для своих соплеменников, а не для продажи туристам.

Лакированная посуда Цугару, Япония

Более трехсот лет назад в Японии научились делать посуду, отличающуюся повышенной прочностью и уникальными узорами. Правитель дайме Цугару Нобумаса пригласил лучших японских лакировщиков, которые создавали по его заказу декоративные ножны для самурайских мечей, посуду, ящики для хранения писем, чернильницы и многое другое. Мастера наносили множество тончайших слоев лака на основу из древесины кипариса: чем больше слоев, тем массивнее и прочнее получится изделие.

Для росписи используют несколько видов узоров. Основа: моншанури — черные контуры на темной поверхности и нисикинури — сплетение кругов, узоров и линий. Дополняют их каранури, напоминающие капли дождя, и маленькие кружки нанаконури — похожие на рыбью икру. Комбинируя эти элементы, мастера добиваются бесконечных вариаций узоров.

Минакари Исфахана, Иран

Еще задолго до нашей эры на территории современного Ирана освоили технику эмалирования металла и керамики — минакари (в переводе «помещать в рай»). Мастера стали выводить цветной эмалью на посуде, вазах, женских украшениях и прочих предметах различные узоры и рисунки — сцены пиров, охот, верховой езды и т. д.

Сейчас центр традиционного производства изделий с эмалью — город Исфахан. Процесс весьма трудоемок, проходит в несколько этапов и требует участия нескольких высококвалифицированных ремесленников. Посуда минакари пользуется большим спросом как в самом Иране, так в соседних странах.

Техника вырезания из бумаги Цзянчжи, Китай

Ремесло художественного вырезания из бумаги существует, возможно, уже со II века нашей эры. Оно появилось практически одновременно с изобретением самой бумаги. Изначально рисунки, вырезанные из бумаги, применялись во время обрядов и культовых церемоний — например, для празднования Нового года в храме.

Позже искусство ушло в народ, люди начали создавать в этой технике обереги от злых духов. В Китае есть несколько художественных школ. Самая известная — Цзянчжи. Ее традиции распространены в провинциях Цзянсу и Чжэцзян на востоке страны. Техника Цзяньчжи предполагает вырезание фигур строго из цельного листа бумаги: склеивание и составление из частей, как в аппликации, исключено. Приверженцы этой школы склоняются к естественным формам — они вырезают цветы, рыбы, фрукты, человеческие фигурки. Самые искусные мастера способны вырезать сложные бытовые сценки с большим количеством персонажей.

В 2009 году искусство вырезания из бумаги было включено в список культурного наследия человечества ЮНЕСКО. Бумажные узоры, выполненные в технике Цзяньчжи, в Китае и сейчас широко используются для декора стен, дверей, окон, колонн, зеркал, ламп и фонарей.

Синдские аджраки, Пакистан

В пакистанской провинции Синд существует древняя традиция изготовления аджрака — трехметровой хлопковой шали, окрашенной в багряный цвет и индиго и украшенной черными и белыми узорами.

Их созданием занимаются только мужчины. Ткань подолгу вымачивают в водоемах, а потом отбивают о камни. Затем опускают в жидкий верблюжий навоз, смешанный с содой и красителями, — из-за этого материал приобретает свойства, которые позволяют красителям протравливать ткань, благодаря чему узоры получаются яркими и долговечными.

После отбивки ткань сушат на солнце, а затем начинается штамповка узоров. Рисунок засыпают высушенным коровьим навозом, который оседает на еще сырой краске и придает ей особую стойкость. Ведь будущие аджраки после этого еще вываривают в чане с красителями и стирают в холодной воде в третий раз. Так цвета усиливаются. После последней сушки шаль готова.

В Синде аджраки пользуются большим спросом и у женщин, и у мужчин, и у пожилых, и у молодых, и у богатых, и у бедных. Правда, в последнее время местный рынок заполонили фабричные подделки, изготовленные на станках и покрашенные обычными красителями. Они не имеют той глубины и стойкости цвета, которые присущи настоящему аджраку.

Вампум алгонкинов, ирокезов, криков и си, Северная Америка

Индейские племена широко использовали вампумы (нанизанные на шнуры цилиндрические бусины из раковин моллюсков вида Busycotypus canaliculatus) как минимум с начала XVI века. Вампумы служили для самых разных целей и даже заменяли письменность: комбинируя расположение бусин на шнурах, шифровали сообщения, которые можно было отправлять вместо писем. Из бусин делали пояса-украшения.

Появление в этих краях европейцев привело к тому, что вампум изрядно обесценился, ведь пришельцы активно сбывали туземцам металлические инструменты и стеклянные бусинки промышленного производства. Но ремесло все же выжило, сейчас индейцы считают его символом самоидентификации. Поэтому многие художники из числа коренных народов продолжают создавать пояса вампум, используя традиционные методы и материалы — и современные индейцы их активно носят. В 1998 году племя ункечогов, живущее на юго-востоке Лонг-Айленда, построило небольшую фабрику по производству таких бусин.

Ткани бауле, Центральная Африка

Населяющий центральный и южный районы Кот-д`Ивуара народ бауле занимается земледелием и ремесленничеством. Одежду шьют из ткани собственного производства. Полотно получают из узких полосок, сотканных из хлопковой нити и сшиваемых вместе. Ткань богато украшена орнаментом, каждый узор имеет символическое значение, и может рассказать посвященным целую историю из жизни рода человека, который ее носит.

Истоки ткаческого искусства бауле восходят еще к королевству Ашанти, возникшему в Западной Африке в конце XVII века. Однако это ремесло процветает и сейчас. Ткань бауле используется и в родном регионе, и идет на экспорт, обеспечивая работой многие семьи. Поэтому весьма ходовым товаром в Кот-д`Ивуаре являются ткацкие станки и ингредиенты для получения натуральных красителей.

Зеркала Аранмулы, Индия

В индийском штате Керала есть храмовый город Аранмула, мастера которого более 300 лет хранят секрет изготовления уникальных металлических зеркал. Эти зеркала дают исключительно четкое и точное отражение. Считается, что только они могут отразить истинную суть человека.

История происхождения этих зеркал окутана легендами, а состав сплава долгое время держался в секрете. Несколько семей мастеров передают его из поколения в поколение. В основе сплава — медь и олово. Отражающая поверхность создается путем полировки и сложного процесса травления. Работа очень кропотливая и требует от мастера не только навыков, но и исключительного терпения.

На изготовление одного зеркала может уйти до двух недель. Но затраченные усилия окупаются — в Керале эти зеркала считаются символом процветания и удачи, и их часто дарят по торжественным случаям. Стоят они дорого, но на отсутствие спроса мастера не жалуются.

Зулусские корзины, Южная Африка

Зулусы плетут корзины из пальмовых листьев и окрашивают их в яркие цвета красителями, которые получают путем кипячения корней, ягод, листьев и коры растений. Чтобы корзины из листьев были водонепроницаемыми, мастерам приходится сделать от 180 до 300 стежков на квадратный дюйм.

К середине прошлого века это ремесло почти исчезло из-за повсеместного использования жестяных сосудов и пластиковых емкостей. Однако в конце 1960–х годов шведский миссионер Кьелль Лофрот, желая помочь жителям Квазулу-Натал, где начался голод, основал общество развития традиционных ремесел «Вукани» («Просыпайся и берись за дело»). Он нанял трех пожилых женщин, помнивших искусство плетения, которые стали обучать молодых соплеменников.

Постепенно ремесло возродилось, и корзины вновь начали завоевывать местный рынок. Они широко используются местными жителями в быту и служат непременным подарком молодоженам на свадьбах.

Автор текста:Владимир Веретенников

Практически любые фотографии, сделанные с высоты, завораживают и увлекают. Особенно, если местности есть, что показать. Великобритания – одна из самых красивых стран в мире, где много красивых замков, прекрасных садов и парков, причудливых береговых линий, а также удивительных ночных городских пейзажей. Недавно издательство «Dorling Kindersley» выпустило книгу «Великобритания с высоты птичьего полета: месяц за месяцем».

Лабиринт Лонглита имеет почти 3 км тропинок и является крупнейшим в Великобритании. С высоты он похож на паззл. (Jason Hawkes)

Руины Фаунтинского аббатства – крупнейшие религиозные руины в Англии. (Jason Hawkes)

Старый Сарум когда-то был крепостью железного века, построенной 5000 лет назад. Именно здесь находился первый собор Солсбери. (Jason Hawkes)

Замок Эйлен-Донан на западном побережье Шотландии, в месте, где сливаются три озера. В «золотой час» замок заливают лучи уходящего солнца. (Jason Hawkes)

Иглы острова Уайт. (Jason Hawkes)

Знаменитый на весь мир 5000-летний каменный круг Стоунхендж еще великолепнее с высоты птичьего полета. (Jason Hawkes)

Палм-Хаус в Королевских ботанических садах Кью. Это викторианское сооружение из стекла и железа имеет фантастическую форму, особенно с этого угла обзора. (Jason Hawkes)

Холм святого Михаила – родина мифов и легенд, а, по легенде - место упокоения короля Артура. (Jason Hawkes)

Два моста через реку Форт, хотя в глаза больше бросается железнодорожный. (Jason Hawkes)

Одна из самых известных достопримечательностей Лондона – Трафальгарская площадь. (Jason Hawkes)

Манчестерская центральная библиотека, построена в 1930-ых годах. Вдохновение Римского Пантеона. (Jason Hawkes)

Главная точка на британском спортивном календаре – Центр-корт во время турнира Уимблдон. А по телевизору он вовсе не кажется таким большим. (Jason Hawkes)

Остров Басс-Рок расположен всего в 1,5 км от берега в заливе Ферт-оф-Форт. На его высоких утесах, на высоте более 100 м живет колония из 150 000 олуш. (Jason Hawkes)

Затопленные берега Оусе в Йоркшире. И лишь поросшие зеленью берега выдают течение реки. (Jason Hawkes)